2Cool.ru - Развлекательный портал (браузерные игры бесплатно, новости, анекдоты, юмор, свободное общение)

Удачная осенняя заготовка и вывозка ореха с использованием трелевочного трактора и автомобиля повышенной проходимости, подтолкнуло меня к мысли, а затем и к реальным действиям: взять орех из еще более дальней тайги с использованием авиации - вертолетов. Это был период сближения с Борисом Богдановым. Физически более сильным, владевшим приемами рукопашного боя (3 года морского десанта). Я нашел в нем друга, а в его доме приют. К тому времени выход из под власти семьи Зарубиных и бракоразводный процесс и связанный с этим раздел имущества лишили меня места проживания в Зактуе.
Итак, вернемся к весне 1981-го года: Я набираю бригаду ангарчан 11 человек, Борису отводилась роль заготовителя, естественно официально через контору Тункинского КЗПХ с заключением договора и при его материальном обеспечение: продуктами, мешкотарой, брезентами и т.д. Рассматривали даже хранящиеся на складе механические машинки для обработки ореха кедрового с бензиновым двигателем. Но в последний момент отказались от этой затеи из-за их ненадежности в работе. Залетали в местность Зуб-Коган Агнульский. Залетели не сразу, а прождав несколько дней, живя это время рядом с конторой у штатного охотника Федосеева Анатолия Ивановича. Когда утром в понедельник 12 апреля объявили посадку, Богданов Борис был дома в Зактуе в 50 километрах рядом с молодой женой.
Мне и вертолетчикам показали на карте куда залетаем, а Богданов зайдет пешком, раз его нет во время посадки. Многие качали головами: «Что делать в большой тайге в это время-снег лежит до середины мая, а в иной год и до июня. Проедят продукты и разбегутся, да еще три женщины в бригаде». Такого местные и охотники не знали и качали головами: «Ничего хорошего не выйдет из этой затеи». Но это был совместно разработанный с Богдановым план. Зимой он охотился на этом участке и мы знали что по южным склонам снег не держится даже зимой: выпаде - через день, два испаряется, сказывается близость Монголии где зимой даже в степи снега очень мало и скот пасется круглый год. Забросили бригаду двумя рейсами - много было с собой багажа. На вертолетной площадке снега было по грудь, и вертолет не садился, а зависал в метре от снежного покрова, и мы прыгали в снег и бросали туда багаж. Возле охотничьей избушки, стоявшей возле вертолетной площадки метрах в 50, снега было поменьше, где-то по колено. Перетаскали все туда. В километре с небольшим нашли недостроенную геологами баню, без крыши и пола, без двери…один сруб. Ночевали в двух - местной охотничьей избушке, а на утро мужская часть бригады взялась доделывать сруб. Сделали крышу, нары, дверь, поставили завезенную с собой печку.
По южному склону гривы тянулась проталина. Все нормально. Фронт работы есть. Достроили баню, и я разделил бригаду на две. Одноклассника Виталю Зарукина и Костю Иванова с женами-сестрами Надей и Любой, оставил в охотничьей избушке. А сам с основной бригадой ушел в достроенную баню, просторную, размером 4Х5 метров. День ушел у нас на устройство. А 14 апреля начали колотить, добывать орех. Такая особенность добычи ореха была этой весной, шишка не упала за зиму как обычно, а присохла и осталась висеть, и настолько за зиму просохла что, падая и ударяясь обо что-нибудь твердое, рассыпалась. Работали с азартом, втягиваясь и с каждым днем увеличивая производительность. Природа казалось помогала нам, стояли солнечные дни и к обеду было почти как летом. Проталины на южных склонах прямо на глазах увеличивались в размерах, превращаясь в сплошной, чистый от снега склон. Север же сопки был в снегу, скопившемся за зиму и от теплых солнечных дней, он оседал и делался плотнее. Снег по утрам, еще от ночных заморозков, схватывавшийся ледяной коркой-настом. Дней через 6-7 встав утром и открыв дверь, увидел выпавший ночью снег, такой белый, что резало глаза. Долго больно было смотреть. Кедры стояли в снегу, подойди к нему и стукни слегка колотом, сразу на тебя сверху обрушиться лавина снега, какая работа в выходной-выписанный небесной канцелярией.
Начали пробовать бражку, поставленную сразу после залета на второй день. К обеду, изрядно напробовавшись и перепев все песни какие знали, исчерпав свой репертуар, двинулись в гости ко второй бригаде. Встретились на полпути, обрадовались встрече
как - будто не виделись несколько лет. Оказывается они тоже на второй день, тайком от нас поставили бражку и так же к обеду устав друг от друга двинулись в гости, неся нам гостинцы и свою бражку. Вернулись к нам в геологическую баню, просторную места хватило на всех. Вспоминаю, как спали 11 человек в зимовье. Для чего я остановился на этой гулянке, я вижу, как изменилось сознание людей с расстояния почти в 30 лет. Пели песни, создавая себе музыкальное сопровождение на чем попало.
На следующий день опять за работу. Бригада, втянувшись в работу, уходит все дальше по склону от своего зимовья. Я колочу шишку в паре…с третьей женщиной, официально разведенной к этому времени, при наборе бригады, сестры Люба и Надя познакомили меня со своей подружкой, лет на пять моложе меня женщиной приятной внешности, слегка похожей на цыганку. Я сразу определился, сказав: «Выдержишь испытание
Тайгой - возьму в жены». В песнях Высоцкого есть слова: «Друга в горы возьми, рискни...там поймешь, кто такой», конечно по скалам мы не лазали, но испытанию на прочность, на человечность, на нравственную чистоту подвергались гораздо большему, чем в песне. В наших условия дополнительными трудностями были: тяжелый физический труд и испытание деньгами. Сколько раз в этой и последующих заготовках (операциях) во временном отрезке месяц-полтора, приходилось наблюдать, как человек совершенно менялся, из друга или родственника становился врагом. Просясь на заготовки в бригаду, назойливо переспрашивали несколько раз: «А 1000, 1500 можно заработать?»
«Можно и 2000 »-отвечал я-«Если будешь нормальным человеком, и хорошо работать». По тем временам это был приблизительно годовой заработок. Обычно зарабатывали больше и переставали здороваться. Опять забежал вперед, вернемся в 1981 год, конец апреля, Тункинскую долину, на Зуб-Коган, в таежную долину длиной километров 20. Работа, все по минутам, лишнего времени нет. Я в паре с Лидой, так звали третью женщину, строго следил чтобы по производительности мы не отставали от пары Виктор Юманов и Володя Телятников. Крапивные мешки с шишкой таскали в огромный засек, затраченное время на его строительство с лихвой оправдывалось, исключались потери и стоящий на склоне он как бы нависал над машинкой, через которую и будем перерабатывать шишку, являясь своеобразной емкостью накопителем. Исключалась и дополнительная работа, нагребание шишки и ссыпание в машинку. Контролируя расход продуктов. Всего в достатке, хватит с избытком, только сало закончиться пораньше, не хватит на несколько дней до конца. Говорю об этом бригаде, чтобы с салом поэкономнее, и с удивлением замечаю, что поглощать его стали с утроенной скоростью. Пожалел, зачем сказал, надо было как-то по-другому. Вдали от цивилизации, наедине с природой, с ее говорящей тишиной и чистотой, сам стараешься быть в обращение с ней лучше и чище. Вспоминается и сознание людей, того, еще не так уж и далекого прошлого. В зимовьях порядок и небольшой хоть и примитивный запас продуктов. Вся эта атмосфера нравственно обязывала, приходя и уходя не нарушать этот порядок. Кого больше винить? Усилившийся поток людей в тайгу за заработками, туристов или бичей? Охотники того времени в большинстве своем не умели торговать, да и живя в Зактуе по характеру своему, размахнувшись, посадив гектар картошки в первый же год деревенской жизни, или организовав помощь в заготовке сена в страдную пору, я удивлялся рассчитывая людей за выполненную работу. По крайней мере, половина из них не брали деньги, считая это каким-то грехом, довольствуясь тем, что я их прокормил и вечером напоил водкой.
Тайга настраивала на чистоту, особенно первые дни. Чувствовали и вели себя как в церкви, соприкасаясь с чем-то загадочно-таинственным, пытаясь осознать взаимосвязь со своим я, и чувствуя свою подчиненность в этой взаимосвязи перед чем-то большим и властным, уходящим в далекий космос. И я учился и учусь ответственности перед вселенной, перед ее разумом и гармонией.
Мы не срубили ни одного кедра, при постройке геологической бани, используя поваленные деревья и второсортный лес: лиственницу, сосну, березу. Верхняя граница произрастания этих деревьев, проходила в нескольких сотнях метров ниже нашего зимовья. Трудно передать ту одухотворенность первых дней встречи с большой тайгой. В том году, присохла и висела не только шишка. Голубица и черника, нетронутые с осени, за зиму подсохли на веточках и превратились в изюм. Пробовали ли кто-нибудь из вас изюм из голубицы или черники, высохшие в естественных условиях, на корню. Но эйфория одухотворенности, от соприкосновения с миром тайги проходили. Тяжелый труд и быт, желание заработать, отодвигали нравственность на задний план.
Взятые двое друзей зятя Сабирова Александра, Гладких и Якунин, стали превращаться в оппозицию. Выдвигая надуманное и пустое и настаивая на своем. Гусодарство, в лице КЗПХ, по договору выделило нам угодия Тайги, богатые кедровым орехом. Снабдило продуктами и прочим необходимым для ведения заготовок. И уход от ответственности за сдачу государству ореха был преступным, но бригада стала склоняться к этому разными путями. Хорошо помню: Гладких привез с собой киллограмовую банку селедки и с килограмм зельца, что-то среднее между холодцом и ливерной колбасой. Но Виктор стал настаивать, что продуктов у него было на 200 рублей, по тем ценам это больше 70 кг. Сухой колбасы. Начали упрекать меня: «Зачем вторая бригада?» Хотя это было не только чистым абсурдом. Вторая бригада стояла километрах в 2-х от нас, и мы с ней не соприкасались не по быту не по работе. Наоборот мы делали один план, а все что будет сверх этого, будет наше.
9 мая падает очередной снег. Люди устали. Я командую: «Всем отдыхать! Выходной». Лиде стряпать. Печь лепешки на мелко нарезанном поджаренном сале и готовить обед повкусней, а я пошел на разведку где будем колотить шишку дальше и где строить второй засек. Таскать шишку стало слишком далеко, я это особенно хорошо понимал через свою спину, таскать приходилось за себя и за свою женщину. Зато Лида хорошо и быстро собирала сбитую мной шишку, и я строго всегда ни на один день не упускал, чтобы у нас производительность была ниже средней по бригаде. Разведка оказалась удачней. Ушел на час 10 нормальной ходьбы от нашего стойбища. По краям вертолетной много спиленных деревьев при ее постройке, еще достаточно крепких, мелких кедров. Убранные с вертолетной площадки по сторонам, с необрубленными ветками, они лежали не касаясь земли и за годы прошедшие со времени постройки площадки, просохли и были хорошим материалом для постройки второго засека под шишку. При подходе к вертолетной площадке, поднимаясь на спину гривы, я увидел в центре вертолетной красавца изюбра с огромными рогами. Вначале мая, еще не окрепшие рога, наполнены кровью и являются ценным лекарством. Поддавшись азарту - столько мяса и рога-с расстояния 70-80 метров я стреляю по нему, подпрыгнув от неожиданности и непоняв откуда был выстрел, изюбр стоит и крутит головой. И в этот момент я услышал звук вертолета. Мгновенно оценив ситуацию, остановил себя. Думаю: плохо или хорошо что не попал, выстрелив с горяча случайным патроном. Запыжеванный газетой и непонятно чем заряженный но не пулей. Пулю в патроне видно. И вот тогда я в первый раз почувствовал что все идет и получается не так как я хотел, получилось лучше для меня, как оказалось позднее. Поняв что к чему и откуда стреляли, изюбр как в замедленном кино, гордо развернувшись важно уходит от меня осторожно неся свои ветвистые драгоценные рога, жадно впитывая в себя эти кадры таежной красоты, я шепчу про себя «слава богу не попал». А вертолет сел на первую вертолетную километрах в семи от меня, минут через пять он взлетел и улетел в сторону Иркутска. А я довольный и разведкой и всем проишедшим поспешил назад. Прилетал на вертолете заместитель директора - Демин Анатолий Игнатьевич. Был навеселе, пообещав людям выполнить их просьбу - привести спиртного. Взяв под это 5 мешков ореха. Конечно он их так и не отдаст, сославшись что угостил вертолетчика. В этот же день случилось еще и другое: после моего ухода на разведку зять Сабиров Александр отпинал мою женщину Лиду и сделал это по-татарски хитро, якобы она не выполнила мой приказ и не стала стряпать лепешки. Самой Лиды здесь не было, она ушла во вторую бригаду на вертолетную площадку, больше она к работе не приступала. А бригада, запретив мне голосовать, решила с перевесом в один голос рассчитать ее в ¼ от положенного пая. Я сказал бригаде: «Позор мужики, ведь шишку она собирала лучше любого, а мешки за нее таскал я. Она заработала свой пай. Раз так, я тебе Лида от себя куплю золотое кольцо с камнем». В последствие я выполню свое обещание, купив ей перстень с алым рубином.
Зять Сабиров Александр после этого становиться мне ярым врагом, не упускающим случая что-нибудь напакостить мне. Иногда это у него получается. Сказывается высшее образование и национальное упрямство.
О женитьбе на Лиде не могло быть и речи, вот один эпизод из ее жизни: Выпив на пару со своей мамой, Лида посадила своего ребенка в ванну и включила ему воду, вода из крана побежав сколько то времени изменила температуру и стала горячей. Крики ребенка не были услышаны пьяными женщинами, и ребенок сварился…
Достаточно копаться в грязном человеческом бытие, воспользуемся данной нам благодатью и улетим в мыслях снова в глухую тайгу, соприкоснемся с веками настоянной чистотой кедрового леса, с горами. В кедровом лесу не живет моль, и гибнут микробы, и человеческие мысли тоже очищаются хотя бы на время.
Итак, снова 9 мая, таежная грива зуб Коган, растянувшаяся на 20 с лишним километров и тайга, почти освободившаяся от снега. И с высоты этой гривы где-то около 1600 метров, стали видны вдали дымы лесных пожаров, следы соприкосновения человеческой цивилизации с природой. К нам на гриву перед этим залетел вертолет с пожарниками 4 человека, и старший из них Николай Тугарин просит у меня разрешение побить несколько дней орех километрах в 2 от нас. Места много, в ту сторону мы не пойдем, почему не разрешить, хотя сразу же странно пожары горят, а люди, которые по своей профессии должны их тушить, будут заниматься другим делом - колотить орех для себя. Да и само мое разрешение ничего уже не предопределяло. Услышав вертолет и по звуку определив, что он идет в лоб прямо к нам, бежим несколько человек на вертолетную, а это минут 15. За это время вертолет успевает разгрузиться и улететь. Получается здравствуйте я ваша тетя, буду жить у вас, а вертолета уже нет, он улетел. Я допустил одну ошибку, сам не курящий не проконтролировал кто сколько взял курить. Двое решили бросить и не взяли с сбой ничего, а потом не смогли удержаться. В общем курево в бригаде кончилось и люди маялись без него, добавляя лишнюю нервозность и стали бегать к теперь уже третьей бригаде-бригаде пожарников утром и вечером. Николай Тугарин выдавал им по сигаретке и с собой еще по одной каждый приход. В свое время Тугарин работал начальником
Зун-муринского участка Тункинского КЗПХ. Он то и стал для бригадников хорошим инструктором. Сам озверевший до того что получая круглый год зарплату лесного пожарника, в самый пожароопасный период занимался добычей ореха, рыбалкой, охотой. Естественно моих людей он настраивал примерно так: зачем вам горожанам делать какой-то план этой конторе «Рога и копыта», зачем вам работать на авторитет и славу какого-то Чемякина Валентина. Дайте лучше мешок-другой вертолетчикам, они вас прямо на Иркутский рынок посадят, а там кедровый орех стаканчиком в 3-4 раза дороже. За какой-то месяц сразу можете по машине купить. Я это понимал и чувствовал по людям, догадываясь, какая тигра залетела на вертолете. Опытнее меня во всем во много раз, а я всего лишь полгода в штатных охотниках и на охоту то еще не ходил.
Я несколько поторопился, описав про наглость Виктора гладких, что у него было на 200 рублей продуктов, а бригада своим молчанием поддержала его спор со мной, избиение моей женщины, бесконтрольное поедание лучших продуктов, да и сама замена моих решений, моего руководства - решением бригады где стала хороводить троица: Сабиров, Гладких, Якунин. Видимо тогда сформировался стиль моего руководства на последующие годы: Все видеть, но не говорить об этом. Работать наравне со всеми и не делать для себя никаких привилегий, в том числе и материальных. Мой расчет был на работу. По договоренности с начальством я делаю план в пять тонн, а все что сделаю
больше - бригада вывозит на свои нужды. А это открывало возможности работать дальше уже без сдачи государству по закупочным ценам. Работать уже на себя.
Когда работы по обработке ореха и выносу его к вертолетной площадке подошли к концу. Я ушел на разведку, найти дорогу, чтобы отпускники могли вовремя могли вернуться домой в Ангарск. Разведав дорогу и доложив обстановку в конторе, я вернулся на
Зуб-Коган. Зятю объяснил дорогу такими словами: «Секи севера у грив и на юг не ходи». Бывавшему со мной не раз в тайге зятю было достаточно такой ориентировки, чтобы вывести людей. На завтра чуть свет, отпускники и Лида пошли на выход и налегке одолели путь почти в 70 километров. Успели еще до закрытия магазина до семи вечера, купить спиртного. Ведь в этот день 25 мая у зятя день рождения. Кроме отпускников, Телятников и Гладких отпросились на несколько дней «попроведовать жен» и обещали вернуться в тайгу, чтобы начать вторую серию по заготовке ореха. А через день или два, зайдя в зимовье ко второй бригаде, я увидел на столе записку: «Валентин, присмотри за нашим орехом. Мы пошли домой!». Постояв несколько минут в оцепенение, понял что я не в состояние контролировать ситуацию. Орех на двух вертолетных площадках, между ними расстояние в семь километров. Принимаю решение: догнать и вернуть часть второй бригады. Наскоро собравшись, кинув в рюкзак несколько банок и немного сухарей, налегке пошел вдогонку. Разрыв во времени был часа три и догнал я их, поэтому уже на полпути. Вел их Николай Тугарин. Сами они психологически не смогли бы решиться на выход из далекой тайги. Короткий привал по причине моего появления, называют десятки причин вразнобой, почему им надо быть в городе. Пораженный их глупостью отвечаю: «Хорошо, если хоть один из мужиков не вернется охранять свой орех. Я снимаю с себя всю ответственность за его сохранность. Где его оставили там и получите свой расчет». Останавливаемся на таком решение, все равно прошли половину пути. Выйдем из тайги, погуляем день-два в Зун-Мурино, Виталя Зарукин вернется со мной, пополнив запас курева. Я соглашаюсь с этим, хотя понимаю кому это на руку. День-два, плюс к этому день на обратный путь - хороший вариант для такого тигра как Николай Тугарин, у которого уже завтра к обеду может быть вертолет под рукой. А он сидит с нами и слушает наш разговор, наше решение. К закрытию магазина успеваем взять аванс: купить спиртного, продуктов и курить. Беря аванс у начальника Зун-Муринского участка-Анатолия Шелдушкеева. С глазу на глаз говорю ему свой план: «Оставлю тебе пять бутылок водки и в пять утра на завтра в каком бы я не был состояние, погрузишь меня и Виктора Зарукина. Хорошо бы еще 2-3 штатных охотников или местных мужиков. И везешь нас до козьей шейки. До места, где кончается проселочная дорога и начинается тропа на Зуб-Коган. А это сокращает путь обратно километров на 20-25. Там опохмеляю всех, при чем наливаю тебе - начальнику первому полный граненый стакан. Пока я буду по кругу обносить всех ,кто пойдет со мной, чтобы ты смог уехать на своем москвиче, а я останусь один с людьми и водкой».
Первый автобус, которым можно добраться из Зун-Мурино до районного центра Кырэн где есть аэропорт и базируются вертолеты, приходит часов в 11. Через полчаса Николай Тугарин будет разговаривать с вертолетчиками, с 12 до 13 у них обед. И в 13 вертолет вылетит на Зуб-Коган. Через 25 минут лету, они будут на первой вертолетной площадке и мне надо успеть дойти с Козьей шейки до первой вертолетной к этому времени, преодолев более 40 километров.
Около 23:00 в разгар гулянки, играет гармошка, люди пляшут. Как бы случайно зашел попроведовать нас Николай Тугарин. Зашел убедиться, насколько мы созрели. На мое предложение выпить отказался. Вся обстановка говорила: эта компания будет спать завтра до обеда, а потом начнется похмелье на другой бок. Минимально дня два-три нас не будет возле заскладированного в тайге ореха, только успевай. За один день можно заработать на десяток легковушек по рыночным ценам. Поднося Николаю Тугарину стакан граненный с водкой, я во второй руке держал такой же стакан для себя с водой и весь вечер до него я держал себя в норме, зная какой марш-бросок предстоит с утра.
Утром все получилось как мы и спланировали с Анатолием Шелдушкеевым. Завезя нас в пять утра с Виктором Зарукиным и еще двумя штатными охотниками, подготовленными им с вечера: Петром Тюменцевым и Перфильевым Анатолием. Пока я разливал одну из пяти бутылок, Анатолий на свой москвиче оставленном несколько ниже за деревьями, исчез. Даже я не заметил как. Не буду описывать сам марш бросок. В половине второго дня весь мокрый от пота я подошел к стеллажам с орехом и остановившись услышал шум приближающегося вертолета. Я сначала спрятался за стеллажами с орехом, но потом одумался, зачем я тогда делал этот бросок. Ведь я знал, что так будет, и вышел впереди стеллажей с орехом метров на пять, стал смотреть, как садиться вертолет. Из него, выпрыгнув и пригнув голову от работающих лопастей вертолета, бежит к мешкам Николай Тугарин. Подбегая к мешкам, он поднимает голову и видит перед собой метрах в трех меня. «А ты как здесь?» Тоже хочу спросить и я: «А как ты здесь?». И видя положенную правую руку на рукоятку охотничьего ножа висящего на поясе, говорю ему: «Мужиков из этой бригады я вернул, должны вот-вот подойти. На подходе с ними еще двое штатных охотников – зун-муринцев»…


Валентин Михайлович Чемякин (copyright)